Сан-Микеле - остров мертвых

В одной остановке от Fondamente Nuove и не доезжая остановку до Мурано находится остров Сан-Микеле. Его еще называют Островом Мертвых - это единственное кладбище Венеции.

Когда-то здесь находился монастырь. Умерших же погребали в черте города при церквях и капеллах, а также, из-за отсутствия свободных мест, в частных садах, в подвалах дворцов - везде, где было возможно. Устраивать захоронения в городе запретил Наполеон, захвативший Венецию и передавший ее австрийцам в конце 18 века. Под кладбище были выделены два соседних острова Сан-Кристофоро и Сан-Микеле. Со временем острова объединили, засыпав разделявший их канал.

Остров обнесен красной кирпичной стеной, поверх которой – другая стена, из кипарисов, и белый купол церкви пятнадцатого века Сан-Микеле-ин-Изола. Это, пожалуй, один из самых зеленых островов Венецианской лагуны. И самый тихий.

Вапоретто причалил к станции, я сошла на берег и через небольшие ворота ступила в обитель мертвых. Как и положено, на кладбище было тихо. Несколько человек, сошедшие вместе со мной с катера, довольно быстро пропали из виду. Я прошла мимо церкви, ухоженных клуб, аккуратно подстриженных деревьев.

Плана кладбища у меня не было, и я двигалась наугад, надеясь, прежде всего, на собственную интуицию, которая должна была вывести меня к могиле, ради которой я сюда и приехала. Миновав уставленный цветами колумбарий, я вышла на обширную часть, которую занимало католическое кладбище. Оно было огромным, и найти здесь нужную могилу не представлялось возможным. Через минуту замешательства я решила обратиться к рабочему, который на миниатюрном тракторе чистил дорожки. Вероятность того, что итальянский рабочий подскажет, как найти могилу Иосифа Бродского, была невелика. Но все же, я рискнула. Вопрос прозвучал так: “Бродский?”

- О, Бродский! – охотно откликнулся итальянец и стал подробно объяснять дорогу. Он что-то быстро говорил и показывал рукой, где нужно поворачивать. Из всей его тирады я уловила только направление, в котором нужно двигаться, сказала “Grazie!” и отправилась на поиски. Впрочем, было еще одно слово: “evangelico”: требовалось найти евангелистское, или протестантское, кладбище. После нескольких минут поисков, наконец, показались нужные ворота.

Эта часть кладбища выглядела старой и заброшенной. Казалось, эти могилы давно никто не посещает. Многие надгробия были разрушены, кресты повалены. Все здесь свидетельствовало о забвении. Все, кроме одной могилы.

На ней было много свежих цветов, и цвел куст шиповника. На простом белом камне выгравировано: Иосиф Бродский 1940-1996, и ниже Joseph Brodsky. На обратной стороне постамента – лаконичная надпись на латыни “Letum non omnia finit” – “Со смертью все не кончается”.

Еще здесь стояла баночка с карандашами и ручками, лежали уже успевшие размокнуть сигареты. Рядом стоял металлический ящик, напоминающий почтовый. Не знаю, для чего он предназначен. Возможно, туда опускают записки. Такая вот “Ангело-почта”, как сам Иосиф Бродский называл свою переписку с маленькой дочерью своих друзей.

По соседству с могилой Бродского находится могила американского поэта Эзры Паунда и его жены скрипачки Ольги Радж. Надгробья оказались засыпаны прошлогодней листвой. Пришлось их очистить, чтобы сфотографировать.

Было тихо, только старые кипарисы еле слышно поскрипывали от ветра, да долго и самозабвенно куковала кукушка.

Уже на обратном пути, почти у самого выхода я неожиданно заметила указатель. На нем было выгравировано: Ezra Pound, Diaghilev, Strawinski. И ниже карандашом: Иосиф Бродский. Evangelico. В центре, слева.

Два других знаменитых соотечественника, могилы которых я не успела посетить, покоятся на соседнем православном кладбище. Говорят, на могилу Сергея Дягилева поклонники до сих пор приносят пуанты. Но у меня уже не было времени вернуться. До закрытия кладбища оставалось несколько минут.

Доехать до Сан-Микеле можно на вапоретто №№ 41, 42.

Впуск посетителей на кладбище до 16.00